А. И. Агеев Директор Института экономических стратегий Отделения международных отношений РАН

Когда есть больной, необходимо определиться, какой ему требуется врач. В случае экономической безопасности этим врачом должен стать психотерапевт. Перед нами стоит классическая задача стратегического управления, когда из состояния опасности нужно перевести Отечество в состояние меньшей опасности. Это называется большей или меньшей безопасностью.

Я напомню историческую притчу о Петре I. Когда он приехал в один западный город и спросил: "Почему нет салюта?", ему ответили, что на это есть двести причин. " А какая первая? - Нет пороха". В нашей тематике важно определить первую главную причину, поскольку остальные двести достаточно очевидны и общеизвестны. Причиной является достаточно простой и монофакторный диагноз: ума много - денег нет. Это означает, что наш больной объект - это рахит, эдакий яйцеголовый босяк. Он совершенно безденежен, а безденежность - ничто иное, как экономическая слабость или экономическая немощь.

Экономическая сила - это способность генерировать добавленную стоимость и правильно ее распределять. Именно этого мы делать не умеем. 50% государственных предприятий изначально нерентабельны, пенсионеры - нерентабельны, т. к. они получают за свою рентабельную жизнь нерентабельную оплату, работники, управленцы, капитализация нашей страны - тоже нерентабельны. Это означает, что, даже создавая добавленную стоимость, мы не умеем ее распределять и правильно подавать на рынок. В итоге, ее куски - выплаты из процесса создания стоимости - достаются либо нереальному сектору, либо иностранному. Таким образом, мы стали сырьевым придатком рентабельной экономики, а внутри страны серьезные продвинутые сектора являются придатками более рентабельных секторов, действующих в связке с другими операторами. В этом и состоит главная угроза экономической безопасности с точки зрения управления - нерентабельность управления. Все остальное - нищета народа, технологическая отсталость - лишь следствие базовой причины.

Фактически в сложной экономике мы работает на уровне барабана: бьем палочками, издавая звуки марша, когда весь мир играет как минимум джаз. Неслучайно в отечественных экономических вузах учат в лучшем случае микроэкономике на уровне "1-2", когда в мире учат на уровне "7-8-9". Макроэкономику выше первого-второго уровня не продвигают для образовательных целей.

Еще Маккиавели сказал, что все вооруженные пророки побеждали, а безоружные погибали. Если на протяжении XX-го века теория менеджмента искала решения и заимствовала идеи у военной науки, то сейчас вооруженные силы обращаются к сфере менеджмента.

Самая современная и серьезная находка в менеджменте - это теория сетей. Хотя сети существовали всегда, только сейчас они стали главной коллизией в области мирового управления. Сети многозначны. Если государственная иерархия работает по принципу алгоритма - да-нет, свой-чужой, истина-ложь, то контекст сетей изначально более многозначен и подобен модели трехмерных шахмат. Сети живучи: когда регулярные войска работают партизанскими сетями, она заранее обречены на успех. Сети сплачиваются некими правилами. В нашей ситуации мы даже не знаем игроков, работающих по принципу сетей. Компании Nokia, Ericsson - это сети, нормальные, законные образования. Незаконные бандформирования тоже построены по принципу сетей, а государство пытается бороться с ними, основываясь на принципе иерархии. Не зная правил, мы чувствуем себя трехлетними детьми в Диснейленде: неизвестно, откуда последует очередное чудо, агрессия или возмездие. Это относится и к государственным институтам, и к ведущим корпорациям.

Я не говорю уже о ситуации рефлексивного управления, когда кто-то создает систему ожиданий, на которые объект попадается и, исходя из ложных ожиданий, предпринимает заведомо ошибочную стратегию, приводящую в тупик. На протяжении последних десяти лет мы были жертвами такого рода игр.

В ситуации, сложившейся после 11 сентября, мы так и не определились - кто же игрок? Это борьба двух элит внутри Соединенных Штатов или борьба элит неких больших центров силы, или борьба исламского центра силы с другим центром силы. В целом, это борьба некой контрэлиты, сплоченной неприязнью к нынешней элите, за инкорпорирование в правящие верхи глобальной экономики. Наша государственная, политическая, деловая элита пыталась как-то инкорпорироваться, но неудачно. Нас принимают в лучшем случае на статусе лакея. Незнание правил управления компенсируется самодурством или импровизацией.

Есть общее правило: в борьбе сети и иерархии всегда побеждает сеть, в борьбе между сетями побеждает более дальновидная, многогранная и универсальная. Фактически нам требуется управление акупунктурного типа, как в спецназе, к чему мы совершенно не готовы. Поэтому я хочу уточнить первоначальный диагноз "ума много - денег нет": ума не достает во всем процессе принятия стратегических решений.
Это что - народ? Нет, это хуже народа - это лучшие представители города.
Главной угрозой экономической безопасности является проблема слабости ума и воли правящего класса и разного рода элит. Я не говорю, что у нас нет достойных ярких деятелей, но совокупность элит страдает слабостью ума, означающую слабость дальновидности и слабость образования, незнание основных методов и технологий работы, неумение диагностировать, неумение договариваться и строит альянсы. Соответственно главный вызов нашей безопасности - это вызов правящему классу: способен ли он будет сам и руководимый им народ создать нормальную элиту, чтобы справиться с угрозами.

Принципы двигателя внутреннего сгорания были известны еще сто лет назад. Только одни делают "Запорожец", а другие "Бентли".